Восстание 1547 г. Московское восстание

16 января 1547 года произошло важное событие в русской истории: впервые Московский государь был венчан царским венцом в Успенском соборе . Совершив венчание на царство, Митрополит Макарий (†1563; пам. 30 дек.) произносит торжественную речь нововенчанному царю Иоанну Грозному (†1584). Он призывает государя иметь страх Божий, благоговение к Церкви, “духовное виновение” к иерархии, быть “приступным” к боярам и вельможам, блюсти и жаловать всех православных христиан . Позднее царское венчание Русского государя было подтверждено Константинопольским Патриархом Иоасафом II (1555–1565) .

Вскоре после царского венчания в Москве был созван первый Макарьевский Собор. Его заседания проходили 1 и 2 февраля 1547 года, на нём впервые в истории произошла массовая канонизация святых Русской Церкви. В постановлении Собора говорится: “…уставили есмя ныне праздновати новым чюдотворцом Росийския земля, что их Господь прославил Своих угодников многими различными чюдесми и знаменми и не бе им до днесь соборнаго пения. Мы же о Святем Дусе с сыновы своими со архиепископы и епископы со всем освященным Собором уставихом праздновати соборне по прежеуложеному Уставу святых Отец во царствующем граде Москве в соборней Церкви и по всем святым церквам великаго царства Росийскаго по всем градом и весем пети и праздновати повсюду” .

3 февраля молодой царь вступает в брак с Анастасией Романовой, “а венчал их в соборной церкви Пречистыяа Владычици нашея Богородици и Приснодевици Марии честнаго и славнаго Еа Успениа Макарий Митрополит всея Руси в царствующем граде Москве; и бысть радость велиа о государьском браце” . Боярыня Анастасия, вступив в брак, одновременно стала первой русской царицей. В начале святительского приветствия новобрачным повторяется коронационное поздравление, а во второй части говорится об обязанностях супругов-христиан . После царского венчания царь совершил богомольную поездку к преподобному Сергию, а после вступления в брак царь, его брат и царица совершают пешее паломничество к Живоначальной Троице.

Между тем приближалось лето, причём лето 1547 года оказалось весьма жарким и засушливым. Следует отметить, что для XVI века характерна “повышенная экстремальность природных явлений” . Во вторник 12 апреля в 9 часов дня с Никольского перекрёстка в Москве начался пожар, в результате которого пострадали Богоявленский и Ильинский монастыри. “А у рекы у Москвы в стрельницы загорешася зелие пушечное, и от того розорва стрелницу и размета кирпичие по берегу рекы Москвы в реку” . 20 апреля возник пожар “за Яузою на Болванове и погореша Гончары и Кожевникы, вниз възле реку Москву, и Спас выгоре в Чигасове монастыре и верх падеся, – подпись у церкви тоя чюдна была Дионисиа иконописца” и т. д. Затем 3 июня отломились у висевшего колокола-Благовестника “уши”, он упал, но не разбился. Наконец, 21 июня, в Петров пост “в 10 час дни” загорелось на Арбатской улице. “И бысть буря велика, и потече огнь, якоже молниа, и пожар силою промче в един час Занеглимение огнь и до всполиа Неглимною И обратися буря на град больший и загореся в граде у соборныа церкви Пречистыа верх, и на царском дворе Великаго князя на полатах кровля” . В Благовещенском соборе сгорел “деисус Андреева писма Рублева”, погибла государева казна, “оружничаа полата”, конюшня царская, митрополичий двор. “Божиим милосердием Пречистыа Богоматери честнаго и славнаго Ея Успениа в соборной церкви деисус и вся съсуды церковныа съхранены быша и молитвами святых чюдотворец Петра и Ионы. А Митрополита Макариа едва вызваша из церкви, великого для попущениа Божиа дымнаго духа мало не позадохшася в церкви; и поиде Митрополит из церкви, и с ним шел Кекса Татищев княже Владимиров яселничей, да священник съборной Пречистеньской же Жижелев Иван, и те оба згорели на площади, а Митрополит уйде на город на тайник к реке к Москве. И тамо ему бысть дымный дух тяжек и жар велик, и за невъзможение от жару и от дымнаго духу начаша его с тайника спущати обязав у?жищем, на възруб к реке Москве; и прервася у?жище, и разбися Митрополит и едва отдыха, и отвезоша его в его монастырь на Новое еле жива” . В Кремле выгорели Чудов и Вознесенский монастыри, многие храмы, дома, строения, погибло много людей. Заканчивает летописец описание бедствия словами: “Прежде убо сих времен памятныя книги времени пишуть: таков пожар не бывал на Москве, как и Москва стала именоватися” . Бедственные обстоятельства пожара нашли отражение в миниатюрах Лицевого летописного свода XVI века (см. цветную вклейку) .

В Москве нередко случались пожары и только некоторые из них получили именование больших. О пожаре 1547 года мы узнаём из летописи, ему посвящено две Повести, подробно описывающие тяжёлое бедствие. Незадолго до пожара москвичи видели блаженного Василия (†1557; пам. 2 авг.) с плачем молящегося. “Последи же разумевше, о нем же плакаше блаженный, яко провидети тогда: хотяще быти пожар велий” . В Повести имеются сведения, отсутствующие в летописи и дополняющие её. В Успенском соборе был протопоп Гурий и много народа, творились молитвы к Богу и Пресвятой Богородице. Во время пожара у Успенского собора обгорела кровля, “паперть каменная от великаго огня распадеся” . Из-за сильного жара святитель Макарий “изнеможе, его же едва выведоша из церкви. Он же взем с собою образ Богоматере, его же великий чюдотворец Петр Митрополит написал своею рукою, и книгу Божественнаго правила, юже Кипреян Митрополит принес из Царяграда” . Содержание Повести нашло затем отражение в Книге Степенной царского родословия, составленной по благословению святителя Макария .

Ближайшая от Успенского собора башня кремлёвской стены – это Тайнинская , к ней и направился святитель Макарий. Как сообщает Никоновская летопись, она была воздвигнута в 1485 году: “Июля в 19 заложена бысть на Москве на реке стрелница, а под стрелницею выведен тайник ; а ставил еа Антон Фрязин” . Очевидно, он же создавал “всю южную линию обороны Кремля” . Благодаря стрельнице, предназначенной для ведения стрельбы , Тайнинская башня являлась важным опорным пунктом в случае осады Кремля. Она имела ворота, которые назывались Водяными и в мирное время здесь был удобный спуск к Москве-реке. Благодаря тайнику Кремль обеспечивался водой. “В XVI в. башню венчала деревянная вышка со звонницей и пожарными колоколами. Часовые с вышки наблюдали за Замоскворечьем и звонили в случае пожара” .

Менее известна другая Повесть о пожаре, в которой приведены более подробные данные о количестве погибших людей и различные другие подробности. Когда начался пожар, Митрополит Макарий пришел в Успенский собор, “оболкъшуся в святительскую одежду”, стал совершать молебен пред Владимирским и Петровскими иконами Пресвятой Богородицы. Но из-за сильного жара “не могущу Митрополиту вара от огня и духа знойнаго терпети, занеж убо от зелнаго воздръжания и поста, елико ему едва ходити, кроток же и смирен и милостив по всему, гордости ж отнюдь ненавидяше, но и иным отсекаше и запрещаще злобою, отроча обреташеся умом, всегда совершен бываше” . Выйдя из Успенского собора, Святитель направился “к нижним воротам градным, оже прилучися Ивановым людем Федорова сына Наумова с рухлядью стояти. И спустиша Митрополита по у?жю за град, и бысть за три сажени до земли и урвася у?же и паде многотерпеливый душею и разбився велми. А егда ис пожару того бежавшу, опалеста ему очи от огня. И свезоста его свой ему монастырь к Пречистой на Новое” . Эта Повесть подробнее, чем предшествующая, говорит, куда был отвезён Святитель: не просто на Новое (Новоспасский монастырь) , а к Пречистой на Новое, то есть во Введенский Новинский монастырь, основанный Митрополитом Фотием (†1431; пам. 2 июля). В наше время эта обитель не существует, но топонимика Москвы сохраняет название того места: Новинский бульвар. Мы едва ли узнаем, почему не смогли воспользоваться Водяными воротами, чтобы выпустить Митрополита из горевшего Кремля, зато известно, что верёвка оборвалась на расстоянии около шести метров от земли…

Игумен Свирского монастыря Иродион в 1545 году написал житиё преподобного Александра Свирского (†1533; пам. 30 авг.), несколько позднее он описал бывшее ему явление преподобного Александра и святителя Макария, у которого “око ему десное затворено бяше” . Автор “вопросих его глаголя: О святый владыко, повеждь ми, како тебе затворилося десное око? Он же отвещав рече <…> Чадо, ради моих сие сотвори мне Бог” . Так проясняются бедственные последствия пожара для Святителя. Незадолго до своей кончины Митрополит Макарий говорил царю Иоанну: “…веси, государь сыну, како многия скорби постигоша мя от великого пожару и от различных болезней, и в тех скорбех обещался есми в молчалное житие к Рождеству Пречистей Богородицы в Пафнутьев, в свое пострижение” . Царь ответил, что когда иерархи Русской Церкви собирались на Собор в “царских полатах”, то царь и владыки умолили Святителя остаться на Митрополичьем престоле и “в том обещании простили” его . Имеется в виду Стоглавый Собор 1551 года, проходивший в “царствующем граде Москве в царских палатах” .

Во время приключившегося в Москве великого пожара святителю Макарию было 65 лет и невзирая на случившиеся бедствия Господь сохранил его Своим Божественным Промыслом. Впереди было ещё много плодотворных святительских трудов на благо Церкви: второй Макарьевский Собор 1549 года по канонизации святых, Стоглавый Собор 1551 года по исправлению различных недостатков в Русской Церкви и обществе, через год – торжественная встреча царя Иоанна Грозного после покорения Казани, затем завершение работы по созданию Успенской редакции Макарьевских Четьих Миней, а также создание царской редакции Великих Миней. Митрополит Макарий открыл новую страницу в древнерусской книжности, положив начало церковного книгопечатания, благословив кремлёвскому клирику диакону Иоанну “составление печатному делу”. В русской историографии появился принципиально новый памятник исторической мысли – Книга степенная царского родословия. Эти деяния Святителя стали достоянием отечественной истории и русской культуры. Повседневное архипастырское попечение о Церкви и пастве до конца дней жизни Святителя было наполнено также личными трудами, молитвами и подвигами. А в годовщину пожара, в память великого бедствия, в Русской Церкви было установлено поминовение всех православных христиан . Указ о совершении панихиды переписывался в древних Синодиках.

Предлагаем его текст.

В лето 7056 месяца иуниа в 21 день, на память святого мученика Иулиана Тарсянина, благоверный и христолюбивый государь царь и Великий князь Иоанн Василиевич, всеа Русии самодержец, по благословению отца своего преосвященнаго Макариа, Митрополита всеа Русии, уставил общую память благоверным князем и бояром и христолюбивому воиньству, и священническому и иноческому чину, и всем православным христиан ом, от иноплеменных на бранех и на всех побоищех избиенных и в плен сведенных, гладом и жаждою, наготою и мразом и всяческими нуждами измерших, и во всех пожарех убиенных и огнем скончавшихся, и в водах истопших, всех православных христиан. И повеле по них преосвященному Макарию Митрополиту, в царствующем граде Москве и во окрестных градех и в честных лаврах, и со всеми соборы пети понахиды и обедни служити, в соборной церкви Успения Пречистыя Богородицы да и по всем церквам, в городех и на посадех, велел всем священником потому ж пети понахиды и обедни служити, и общую милостыню по всем церквам повеле дати; и кормы ставил, в Большой палате, на Митрополита и на вся соборы. И сию общую память по всех православных христьианех велел и в прочая лета поминати до скончания мира, на честь Богу и на славу и на похвалу своему царству. И оттоле повеле ту общую память написати в соборныя книги .

ПСРЛ (Полное собрание русских летописей). Т. 13. Ч. 1. М., 1904. С. 150–151; ПСРЛ. Т. 29. М., 1965. С. 149–150.

ПСРЛ. Т. 13. Ч. 2. СПб., 1906. С. 334; Оболенский М. А. Соборная грамота духовенства Православной Восточной Церкви, утверждающая сан царя за Великим князем Иоанном IV Васильевичем, 1561 года. М., 1850; Фонкич Б. Л. Из истории утверждения царского титула Ивана IV. Соборная грамота 1560 г. // Фонкич Б. Л. Греческие рукописи и документы в России в XIV – начале XVIII в. М., 2003. С. 373–376.

Архимандрит Макарий . Макарьевские Соборы 1547, 1549 годов и их значение // Русская художественная культура XV-XVI веков (Материалы и исследования / Гос. ист.-культурный музей-заповедник “Московский Кремль”. 11). М., 1998. С. 15.

Борисенков Е. П.; Пасецкий В. М . Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы. М., 1988. С. 187. Исследователи отмечают климатическую особенность Русской земли с XI – по XVII век: “Всего за семь столетий на долю населения Руси выпало более 200 голодных лет”. – Там же. С. 194.

МОСКОВСКОЕ ВОССТАНИЕ 1547 - стихийное вооруженное выступление горожан столицы против правящей боярской «партии» князей Глинских .

Московскоее восстание ста-ло куль-ми-на-ци-ей со-ци-аль-но-по-ли-тического кри-зи-са в Рос-сии конце 1530-х - середины 1540-х годов (см. так-же Бо-яр-ское прав-ле-ние 1530-1540-х годов), вы-ра-зив-ше-го-ся: в зна-чительном ос-лаб-ле-нии ав-то-ри-те-та и вла-сти мо-нар-ха; в рас-ко-ле вла-ст-вую-щей эли-ты и пер-ма-нент-ной сме-не пра-вя-щих груп-пи-ро-вок, от-сут-ст-вии по-ли-тической ста-биль-но-сти; в уси-ле-нии ма-те-ри-аль-ных и со-ци-аль-ных про-ти-во-ре-чий ме-ж-ду раз-де-лён-ной зна-тью и уезд-ным слу-жи-лым дво-рян-ст-вом; в по-все-ме-ст-ном рос-те от-кры-то-го не-до-воль-ст-ва по-дат-ных сло-ёв городского и сель-ско-го на-се-ле-ния по-вы-ше-ни-ем на-ло-гов, утя-же-ле-ни-ем по-вин-но-стей, уси-ле-ни-ем зло-упот-реб-ле-ний со сто-ро-ны на-ме-ст-ни-ков, во-лос-те-лей и их ап-па-ра-та; в не-эф-фек-тив-ной дея-тель-но-сти центральных ор-га-нов вла-сти. Этот кри-зис не был пре-одо-лён и по-сле вен-ча-ния на цар-ст-во Ива-на IV Ва-силь-е-ви-ча Грозного (16.01.1547).

За-суш-ли-вая вес-на ста-ла при-чи-ной час-тых по-жа-ров в сто-ли-це в апреле - ию-не 1547 года. Вы-зван-ные ими бед-ст-вия, на-си-лия и не-пра-во-мер-ные дей-ст-вия Глин-ских, их ок-ру-же-ния и слуг по-слу-жи-ли пря-мым по-во-дом к Московскому восстанию. Боль-шой по-жар 12 апреля унич-то-жил поч-ти всю де-ревянную за-строй-ку в Ки-тай-го-ро-де (церк-ви, государственные и ча-ст-ные строе-ния), бы-ли силь-но по-вре-ж-де-ны на-бе-реж-ные ка-мен-ные кре-по-ст-ные сте-ны и баш-ни. Че-рез 8 дней сго-ре-ли 2 боль-шие ре-мес-лен-ные сло-бо-ды в Зая-у-зье. Уже в ап-ре-ле со-стоя-лись каз-ни лиц, яко-бы при-знав-ших-ся под пыт-ка-ми в под-жо-гах. В отдельных квар-та-лах го-ро-да по-жа-ры вспы-хи-ва-ли и позд-нее. 21 ию-ня на-чав-ший-ся на Воз-дви-жен-ке по-жар из-за силь-но-го вет-ра по-сле-до-ва-тель-но ох-ва-тил прак-ти-че-ски всю тер-ри-то-рию го-ро-да - Кремль, Ки-тай-го-род (бы-ли унич-то-же-ны за-но-во воз-ве-дён-ные зда-ния), по-са-ды и сло-бо-ды за рекой Не-глин-ка, ме-ж-ду Не-глин-кой, Яузой и рекой Мо-ск-ва, вновь в Зая-у-зье.

По дан-ным со-вре-мен-ни-ков, по-гиб-ли от 1,7 до 3,7 тысяч жи-те-лей сто-ли-цы, сго-ре-ло 250 церк-вей и до 25 тысяч дво-ров, в Крем-ле вы-го-ре-ли зда-ния цар-ской каз-ны, центральных ве-домств, силь-но по-стра-да-ли Бла-го-ве-щен-ский со-бор, ук-ре-п-ле-ния Крем-ля и Ки-тай-го-ро-да. Царь с семь-ёй и Го-су-да-ре-вым дво-ром на-хо-дил-ся в это вре-мя в сво-ей ближ-ней под-мос-ков-ной ре-зи-ден-ции - селе Во-робь-ё-во, митрополит Ма-ка-рия с тру-дом уда-лось вы-вес-ти из Ус-пен-ско-го со-бо-ра в Крем-ле и от-вез-ти в при-го-род-ный Но-вин-ский монастырь (при спус-ке че-рез тай-ный ход ми-тро-по-лит по-лу-чил трав-мы). Несколько дней в сто-ли-це не бы-ло ни свет-ско-го пра-ви-те-ля, ни гла-вы Церк-ви, ни ре-аль-ных вла-стей.

Мас-шта-бы все-об-ще-го бед-ст-вия, ог-ром-ные раз-ме-ры ма-те-ри-аль-но-го ущер-ба, не-эф-фек-тив-ность дей-ст-вий вла-стей в ча-сы по-жа-ра и в пер-вые дни по-сле не-го (воз-мож-но, Глин-ские вновь пы-та-лись све-сти де-ло к не-мед-лен-ным каз-ням оче-ред-ных «при-знав-ших-ся за-жи-галь-ни-ков») вы-зва-ли вол-не-ния в го-ро-де. Сре-ди го-ро-жан рас-про-стра-ня-лись слу-хи о кол-дов-ских дей-ст-ви-ях княгини А.С. Глин-ской (ба-буш-ки ца-ря по ма-те-ри), якобы вы-звав-ших по-жа-ры, о под-жо-гах го-род-ских до-мов слу-га-ми её сы-но-вей. «Воз-му-ще-ние ве-ли-ко все-му на-ро-ду» (по А.М. Курб-ско-му) «злом» от Глин-ских, ви-ди-мо, вы-ну-ди-ло по-ки-нуть Мо-ск-ву боя-ри-на князя М.В. Глин-ско-го (он воз-вра-тил-ся на на-ме-ст-ни-че-ст-во в Ржев) и его мать. 23 ию-ня у по-сте-ли ми-тро-по-ли-та со-стоя-лось за-се-да-ние Бо-яр-ской ду-мы во гла-ве с ца-рём (он спе-ци-аль-но прие-хал из Во-робь-ё-ва), где вы-сту-пи-ли про-тив-ни-ки Глин-ских из чис-ла дум-цев: бы-ло ре-ше-но про-из-ве-сти официальное след-ст-вие о при-чи-нах по-жа-ра.

Главные со-бы-тия Московского восстания со-стоя-лись в вос-кре-се-нье 26 ию-ня и в сре-ду 29 ию-ня. На ве-че-вом со-б-ра-нии го-ро-жан Глин-ские, пуб-лич-но об-ви-нён-ные в кол-дов-ст-ве, под-жо-гах и на-си-ли-ях, бы-ли при-зна-ны ви-нов-ны-ми. По мне-нию об-ви-ни-те-лей, пре-сту-п-ле-ния Глин-ских бы-ли осо-бен-но тяж-ки-ми, так как объ-яс-ня-лись их пря-мой из-ме-ной: они по-жа-ром «но-ро-ви-ли при-хо-ду ино-пле-мен-ных» - войск крым-ско-го ха-на Са-гиб-Ги-рея I. За-тем тол-па мо-ск-ви-чей (ви-ди-мо, воо-ру-жён-ных) от-пра-ви-лась в Кремль.

Там на Со-бор-ной площади со-стоя-лись их пе-ре-го-во-ры с боя-ра-ми: об-ви-не-ния в ад-рес Глин-ских не вы-зва-ли серь-ёз-ных воз-ра-же-ний дум-цев. Князь Ю.В. Глин-ский без-ус-пеш-но пы-тал-ся ук-рыть-ся в Ус-пен-ском со-бо-ре: по наи-бо-лее ве-ро-ят-ной вер-сии, во-рвав-шая-ся тол-па силь-но из-би-ла его во вре-мя бо-го-слу-же-ния; за-тем его при-та-щи-ли на ве-рёв-ке на тра-диц. ме-сто каз-ни на тор-гу, где он был на-смерть за-бит кам-ня-ми. По-доб-ные ве-че-вые ре-ше-ния в со-от-вет-ст-вии с нор-ма-ми обыч-но-го пра-ва при-ве-ли к каз-ни лиц из ок-ру-же-ния Глин-ских, «по-то-ку и раз-граб-ле-нию» иму-ще-ст-ва са-мих Глин-ских, а так-же их дво-рян и слуг. Рас-пра-вы на-ча-лись вслед за каз-нью Ю.В. Глин-ско-го и про-дол-жа-лись, ско-рее все-го, на сле-дую-щий день. То-гда же бы-ли уби-ты и дво-ря-не из по-гра-нич-ных уез-дов вер-ховь-ев Оки (ве-ро-ят-но, они дос-та-ви-ли в Мо-ск-ву ин-фор-ма-цию о при-бли-же-нии войск крым-ско-го ха-на к южным гра-ни-цам Русского государства), не-зна-ко-мые мо-ск-ви-чам и при-ня-тые ими за лю-дей Глин-ских.

Но-вый сбор воо-руженных мо-ск-ви-чей со-сто-ял-ся по при-зы-ву го-род-ско-го па-ла-ча ут-ром 29 ию-ня. Сре-ди вос-став-ших рас-про-стра-нил-ся слух о том, что ба-буш-ка ца-ря и боя-рин М.В. Глин-ский ук-ры-ва-ют-ся в цар-ской ре-зи-ден-ции в Во-робь-ё-ве. Не-кие не на-зван-ные в ис-точ-ни-ках ли-ца «по-ве-ле-ша кли-ка-ти», а за-тем мно-го-численная тол-па от-пра-ви-лась в Во-робь-ё-во, «яко же к бое-ви обы-чай имя-ху». Не-ожи-дан-ное по-яв-ле-ние боль-шо-го чис-ла воо-руженных лю-дей по-тряс-ло 17-лет-не-го ца-ря; впо-след-ст-вии он вспо-ми-нал о со-бы-тии: «И от се-го бо вни-де страх в ду-шу мою и тре-пет в кос-ти моя». С боль-шим тру-дом на лич-ных пе-ре-го-во-рах ца-рю уда-лось убе-дить го-ро-жан в от-сут-ст-вии род-ст-вен-ни-ков в его по-ко-ях. Хо-тя дей-ст-вия мо-ск-ви-чей под-па-да-ли под нор-мы о наи-бо-лее тяж-ких пре-сту-п-ле-ни-ях, царь, не имея ре-аль-ных во-енных сил, не ри-ск-нул при-бег-нуть к мас-со-вым опа-лам и каз-ням (позд-нее бы-ли вы-яв-ле-ны и на-ка-за-ны толь-ко ли-ца, при-звав-шие к сбо-ру в по-ход).

Пря-мым след-ст-ви-ем восстания ста-ло от-стра-не-ние от вла-сти «пар-тии» Глин-ских, усу-губ-лён-ное опа-лой на князя М.В. Глин-ско-го из-за его не-удав-шей-ся по-пыт-ки по-бе-га в Великое княжество Ли-тов-ское. Пе-ре-жи-тые по-тря-се-ния сбли-зи-ли ца-ря с Силь-вест-ром, ко-то-рый с это-го вре-ме-ни вхо-дил в бли-жай-шее ок-ру-же-ние Ива-на IV . Важ-ны-ми ока-за-лись и бо-лее от-да-лён-ные по-след-ст-вия восстания. В ря-ду других со-бы-тий 1547-1549 годов оно спо-соб-ст-во-ва-ло на-хо-ж-де-нию ком-про-мис-сов по внутренней и внеш-ней по-ли-ти-ке ме-ж-ду различными «пар-тия-ми» зна-ти, зон кон-со-ли-да-ции ши-ро-ких сло-ёв «бла-го-род-ных» слу-жи-лых со-сло-вий.

Дополнительная литература:

Шмидт С.О. Ми-ниа-тю-ры Цар-ст-вен-ной кни-ги как ис-точ-ник по ис-то-рии мо-с-ков-ско-го вос-ста-ния 1547 г. // Про-бле-мы ис-точ-ни-ко-ве-де-ния. М., 1956. Т. 5; он же. Ста-нов-ле-ние рос-сий-ско-го са-мо-дер-жав-ст-ва. М., 1973; он же. Рос-сия Ива-на Гроз-но-го. М., 1999;

Смир-нов И. И. Очер-ки по-ли-ти-че-ской ис-то-рии Рус-ско-го го-су-дар-ст-ва 30-50-х гг. XVI в. М.; Л., 1958;

Зи-мин А. А. Ре-фор-мы Ива-на Гроз-но-го. М., 1960.

В истории Русского государства XVI в. 40-е годы занимают важное и своеобразное место. Начало их - время безраздельного господства княжеско-боярской реакции. Конец же 40-х годов характеризуется активной деятельностью правительства Ивана Грозного по подготовке и проведению крупных реформ, направленных на дальнейшее развитие и укрепление аппарата власти и управления централизованного государства. Таким образом, именно в 40-х годах происходит оттеснение от власти княжат и бояр, ликвидация "боярского правления". К управлению государством приходят в это время силы и социальные группировки, враждебные княжеско-боярской реакции и стремящиеся к централизации государства.

Само собой разумеется, что процесс смены у власти двух группировок происходил в напряжённой и острой политической борьбе. Борьба за власть между двумя группировками внутри господствующего класса - характерная черта политической истории 40-х годов XVI века. В ходе и исходе этой борьбы ярко выразились основные тенденции исторического развития Русского государства XVI века.

Особенностью политической борьбы 40-х годов XVI в. является сочетание открытых вооружённых столкновений с интригами, заговорами, охватывавшими весьма узкий круг участников, но, тем не менее, служившими выражением борьбы всё тех же сил и группировок. Существенным моментом политической борьбы 40-х годов было стремление её участников опереться на дворянское служилое войско, а также на еще более широкие круги, в частности на население посадов, - на московских "чёрных людей" в первую очередь.

Население городов активно поддерживало политику строительства и укрепления Русского централизованного государства и было настроено резко враждебно к политике княжат и бояр, направленной на реставрацию порядков времён феодальной раздробленности. Такая позиция городского посадского населения нашла своё выражение в выступлениях "чёрного" посадского населения Москвы и других городов против княжеско-боярской реакции во время мятежа Андрея Старицкого (1537), во время январских событий 1542 г. в Москве, связанных с падением Вельских и митрополита Иоасафа, и, наконец, в июньском восстании московских "чёрных людей" 1547 года.

В канун июньского восстания "венчался на царство" Иван IV (16 января 1547 года). Принятием царского титула официально провозглашался самодержавный характер, власти молодого государя и лишались почвы притязания княжат и бояр на руководящее участие в делах государства. Эта мера была осуществлена по инициативе митрополита Макария, виднейшего политика, убеждённого сторонника и идеолога самодержавной власти московских государей. Она ставила целью оттеснить от власти княжат и бояр, передать её в руки той политической группировки, которая опиралась на поддержку дворянско-помещичьих кругов и посада и одним из лидеров которой являлся Макарий.

Однако "венчание на царство" Ивана IV, будучи одной из легальных форм ликвидации "боярского правления", всё же не уничтожило это правление окончательно. Оставалась неразгромленной и сохранила своё влияние одна из основных боярских группировок - родственники Ивана IV по матери, князья Глинские. Для оттеснения их от власти понадобились более эффективные средства. В этих целях и было, по нашему мнению, использовано восстание московских "чёрных людей" в июне 1547 года.

1547 год ознаменовался в Москве "великими пожарами". В апреле большой пожар уничтожил много лавок и товаров: "погореше лавки во всех рядех града Москвы со многими товары... и гостиные дворы великаго князя и дворы людские и животы многие погореша... А у реки у Москвы в стрельници загорешася зелие пушечное и от того разорва стрелницу и размета кирпичие по брегу реки Москвы и в реку" 1 . Во втором апрельском пожаре "погореша Гончары и Кожевники" (ремесленные слободы в Москве. - И. С. ) 2 . Но самый большой "великий пожар" произошёл 21 июня. Он начался на Арбате, охватил весь город и продолжался почти сутки 3 . Сила пожара была такова, что современники рассматривали его как небывалое бедствие. Никоновская летопись, ссылаясь на более ранние летописи, подчёркивает, что "преже убо сих времен, памятные книги времени пишут, таков пожар не бывал на Москве, как и Москва стала именоватися" 4 .

1 Полное собрание русских летописей (ПСРЛ), т. XIII, стр. 453.

3 Пожар начался "в 10 час. дни". "А на третием часу нощи ареста огненное пламя" (там же, стр. 454 - 455). Впрочем, в "Сокращённом Новгородском летописце", по списку Н. К. Никольского, говорится: "а горело 6 часов" (ПСРЛ, т. IV, ч. 1, в. 3, изд. 2-е. Л. 1929, стр. 620).

4 Там же, стр. 455. (Пунктуация моя. - И. С. ) В цитируемом издании после слова "пишут" стоит двоеточие; это придаёт дальнейшему тексту характер цитаты из "памятных книг времени", что неверно, так как оценка пожара 1547 г. принадлежит самому составителю рассказа о нём; составитель лишь ссылается на то, что летописи для более ранних времён не содержат данных о пожарах такой величины.

Никоновская летопись посвящает июньскому пожару 1547 г. специальную статью - "О великом пожаре". Статья даёт яркую картину разрушений города огнём 5 . А "Сокращённый Новгородский летописец", по списку Н. К. Никольского, сохранил и статистику сгоревших дворов в Москве: "згоре же всех дворов числом в граде и в посаде пол третьятцать тысящ (то есть 25 тыс. - И. С. ) белых и черных, а церквей древяных згоре пол третьяста (то есть 250. - И. С. )" 6 . Что касается числа человеческих жертв, то летописи называют 1700, 2700 и 3700 сгоревших 7 . Эти цифры свидетельствуют о катастрофическом характере "великого пожара", настоящего стихийного бедствия. Пожары 1547 г. внесли дезорганизацию в правительство и ещё более ухудшили и без того тяжёлое положение "чёрных людей".

Классовые противоречия достигли к тому времени большой остроты. "Сокращённый Новгородский летописец" очень верно характеризует обстановку в стране накануне московского восстания 1547 года. Отдав дань традиционному истолкованию "великого пожара" как проявлению "божьего гнева" "за умножение грехов наших", автор "Летописца" затем наполняет церковную формулу острым политическим содержанием, ярко показывая действия боярства в годы малолетства Ивана Грозного: "Наипаче же в царствующем граде Москве умножившася неправде и по всей Росии, от велмож, насилствующих к всему миру и неправо судящих, но по мзде, и дани тяжкые... понеже в то время царю великому князю Ивану Васильевичю уну сущу, князем же и бояром и всем властелем в бесстрашии живущим" 8 . В насилиях князей и бояр и крылась основная причина июньского восстания. Оно явилось выражением стихийного возмущения народных масс боярским произволом.

Восстание вспыхнуло на пятый день после пожара, в воскресенье 26 июня 1547 года. В течение пяти дней, отделявших восстание от пожара, с одной стороны, нарастало возбуждение народных масс, с другой стороны, стремление политических кругов, враждебных группировке Глинских, использовать созданную пожаром обстановку для свержения Глинских. К сожалению, об обстановке в Москве между 21 и 26 июня источники дают очень общие и неопределённые сведения. Показателем роста напряжения в Москве в эти дни может служить факт бегства из Москвы князя Михаила Глинского и его матери - княгини Анны Глинской. Причиной бегства явилось обвинение Глинских московскими "чёрными людьми" в том, что "великий пожар" 21 июня случился в результате колдовства Анны Глинской. Она якобы "з своими детми и с людми волховала: вымала сердца человеческия да клала в воду да тою водою ездячи по Москве да кропила и оттого Москва выгорела" 9 . "Царственная книга" заявляет, что "сие глаголаху черные люди того ради, что в те поры Глинские у государя в приближение и в жалование, а от людей их черным людям насильство и грабеж" 10 .

В источниках не указана точная дата бегства Михаила и Анны Глинских. "Царственная книга" ограничивается неопределённым сообщением: "А князь Михайло Глинской тогда бяше и с материю на огосударском жалование на Ржеве" 11 , из которого даже нельзя установить, были ли Михаил и Анна Глинские в момент пожара в Москве. Другой летописец, "Продолжение хронографа редакции 1512 г.", сообщив, что "после того пожару москвичи черные люди возволновалися, что будтося Москву зажигали Глиньских люди", добавляет: "и от тое коромолы князь Михайло Глиньской с жалования со Ржовы хоронился по монастырем" 12 . И это сообщение также не даёт возможности определить, когда именно Михаил Глинский оказался во Ржеве, откуда ему пришлось хорониться по монастырям.

Однако Курбский в своей "Истории, о великом князе Московском" прямо указывает, что "князь Михаил Глинский, который был всему злому начальник, утече" из Москвы, спасаясь от "великого возмущения всего народа" 13 , то есть относит момент бегства Михаила Глинского из Москвы ко времени после пожара 21 июня. К такому же заключению приводит и сообщение "Царственной книги" об обвинениях, которые бросали московские "чёрные люди" Юрию Глинскому: "а мати твоя княгиня Анна сорокою летала да зажигала"; ясно, что Анна Глинская находилась в Москве во время пожара. "Царственная книга" утверждает: москвичи были убеждены, будто царь Иван, уехавший после пожара из Москвы в Воробьёво, "хоронит у себя княгиню Анну и князя Михаила" 14 . Это тоже свидетельствует о пребывании Глинских в Москве 21 июня.

Рассмотрение вопроса о бегстве Михаила и Анны Глинских очень важно. Оно позволяет с уверенностью отбросить схему "Царственной книги", тенденциозно изображающей московское восстание "чёрных лю-

5 См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 152 - 154 и стр. 454 - 455. Отмечу кстати, что данные о сгоревших дворах дают возможность составить представление об общей численности населения Москвы XVI века. Данные "Летописца" Никольского почему-то не были использованы составителем 1-го тома "Истории Москвы" (см. "История Москвы". Т. 1. М. 1952, стр. 178).

6 ПСРЛ, т. IV, ч. 1, в. 3, стр. 620.

7 ПСРЛ, т. XIII, стр. 455; ПСРЛ, т. IV, ч. 1, в. 3, стр. 620; "Исторический архив". Т. VII, стр. 292.

8 ПСРЛ, т. IV, ч. 1, в. 3, стр. 620.

9 ПСРЛ, т. XIII, стр. 456.

12 "Исторический архив" Т. VII, стр. 292.

14 ПСРЛ, т. XIII, стр. 455 - 457.

дей" результатом интриг и провокации бояр, которые "по своей к Глинским недружбе наустиша черни" 15 . В действительности дело было не в провокации и интригах. Враждебные Глинским бояре лишь пытались использовать для сведения счётов со своими политическими противниками стихийное возмущение народа "насильством и грабежом" в отношении московских "чёрных людей" со стороны Глинских и их челяди. Именно "насильство и грабёж" превратили Глинских в глазах москвичей в поджигателей Москвы, именно это послужило основанием для обвинения Анны Глинской в колдовстве.

Версия "Царственной книги", искажая общий характер восстания, вместе с тем даёт необходимый материал для выяснения позиций политических группировок среди правящих кругов Москвы, для выяснения того, как реагировали правящие круги на ситуацию в Москве после пожара 21 июня 1547 года. О поведении бояр после великого пожара говорит в своём первом послании Курбскому Иван Грозный. Он обвиняет "изменных бояр" в том, что они "аки время благополучно своей изменной злобе улучиша, наустиша народ художайших умов, будто матери нашея мать, княгина Анна Глинского, с своими детьми и людьми сердце человеческая выимали и таким чяродейством Москву попалили; да бутто и мы тот совет ведали" 16 . Однако Иван Грозный отказывается назвать имена "изменных бояр" ("их же имена волею премену") 17 . Гораздо подробнее касается этого вопроса "Царственная книга". Она не только перечисляет бояр - противников Глинских, но и показывает, в чём выражались действия бояр, направленные к свержению Глинских.

Первое выступление боярства против Глинских было уже на другой день после пожара 18 . "Царственная книга" сохранила чрезвычайно важное известие об инциденте, происшедшем на второй день после пожара у постели митрополита Макария в Новинском монастыре (туда митрополит был увезён, пострадав во время пожара), когда Макария приехал "навещати" царь с боярами. Именно здесь, по описанию "Царственной книги", "вражиим наветом начаша глаголати, яко вълхъванием сердца человеческия вымаше и в воде мочиша и тою водою кропиша и оттого вся Москва погоре; начаша же словеса сия глаголати духовник царя и великого князя протопоп Благовещенской Федор да боярин князь Федор Скопин Шуйской да Иван Петров Федоров" 19 . Описание инцидента заканчивается сообщением, что "царь и великий князь велел того бояром сыскати" 20 .

В этом рассказе "Царственной книги" всё важно: и время, и место, и состав участников, и, наконец, итоги того, что можно с полным основанием назвать чрезвычайным заседанием боярской думы. В самом деле, вряд ли приходится сомневаться, что приезд царя во временную резиденцию митрополита носил политический характер и никак не исчерпывался желанием Ивана IV узнать о состоянии здоровья Макария. Об этом свидетельствует прежде всего приезд вместе с царём в митрополичий Новинский монастырь и бояр. Об этом говорит и всё последующее развитие событий, завершившихся царским решением о сыске.

Учитывая огромную политическую роль Макария в правительстве молодого Ивана Грозного, можно с большой степенью вероятности считать, что Иван IV с боярами приехал к Макарию обсудить на заседании боярской думы с участием митрополита политическое, положение в Москве после пожара. Именно на этом заседании протопоп Фёдор, а за ним ряд бояр выступили с обвинением Глинских в колдовстве и поджигательстве. Итог заседания - предписание царя боярам произвести сыск по поводу обвинений против Глинских - свидетельствует о том, что ни сам Иван IV, ни бояре не захотели (или не смогли) отбросить эти обвинения как несостоятельные и оскорбительные, особенно по адресу ближайших родственников царя. Это означало, что большинство участников заседания заняло по отношению к Глинским враждебную позицию, тем самым возложив на них политическую ответственность за события, нараставшие в Москве. "Царственная книга", говоря о заседании у Макария, называет по именам наряду с Фёдором Барминым лишь двух бояр: князя Фёдора Скопина-Шуйского и боярина И. П. Фёдорова. Однако состав враждебной Глинским группировки не исчерпывался этими лицами. И та же "Царственная книга", продолжая рассказ о восстании московских "чёрных людей", даёт другой, гораздо более полный перечень участников враждебной Глинским группировки.

Перечень следующий: "Быша же в совете сем протопоп Благовещенской Федор Бармин, князь Федор Шюйский, князь Юрьи Темкин, Иван Петров Федоров, Григорий Юрьевич Захарьин, Федор Нагой и инии мнози" 21 . Особенно важно упоминание имени Григория Юрьевича Захарьина, дяди Анастасии Романовны Захарьиной, жены Ивана Грозного. Упоминание говорит об активной роли Захарьиных в борьбе против Глинских. Несомненно, Г. Ю. Захарьин был участником заседания в монастыре, равно как не вызывает сомнения и его позиция на заседании. Отрицательному для Глинских исходу заседания боярской

15 Там же, стр. 456.

16 "Послания Ивана Грозного". Подготовка текста Д. С. Лихачёва и Я. С. Лурье. Перевод и комментарии Я. С. Лурье. Под редакцией В. П. Адриановой-Перетц. М. -Л, 1951, стр. 35.

18 То есть 23 июня, так как "Царственная книга" самый день пожара не считает. Ср. "на пятый день после великого пожару" - 26 июня. Там же, стр. 455.

19 ПСРЛ, т. XIII, стр. 455 - 456.

20 Там же, стр. 456.

думы, безусловно, в огромной мере способствовала позиция Макария. С. В. Бахрушин отмечал, что, "повидимому, какое-то отношение к делу (борьбы против Глинских - И. С. ) имел и митрополит Макарий" 22 .

Вывод С. В. Бахрушина вполне подтверждается анализом рассказа "Царственной книги". Правда, здесь непосредственно о Макарии ничего не говорится. Но, во-первых, самый факт участия митрополита в заседании означал санкционирование им решения о сыске, а во-вторых, и это самое главное, инициатива в обвинении Глинских исходила от такого приближённого к Макарию лица, как благовещенский протопоп Фёдор Бармин. (Из рассказа "Царственной книги" нельзя установить, каким образом Фёдор Бармин оказался на заседании: был ли он в монастыре или приехал с царём. Но в обоих случаях Бармин, несомненно, был политически связан с Макарием, был своего рода рупором митрополита, выразителем его мнений.)

Итак, судьба Глинских как временщиков и правителей государства была предрешена уже на второй день после "великого пожара". Однако падение их произошло совсем в иной форме и иным путём, чем это предполагали осуществить враждебные Глинским бояре.

Для изучения дальнейшей истории июньского восстания московских "чёрных людей" особенно важно рассмотреть обстоятельства, при которых произошло центральное событие восстания: убийство князя Юрия Глинского 26 июня 1547 г. и расправа восставших москвичей с людьми и слугами Глинских. "Царственная книга", в соответствии со своей схемой событий июня 1547 г., изображает убийство Юрия Глинского московскими "чёрными людьми" как прямой результат наущений бояр - противников Глинских. Мы читаем: "Того же месяца 26 день, в неделю, на пятый день после великого пожару, бояре приехаша к Пречистой к соборной на площадь и собраша черных людей начаша въпрошати: хто зажигал Москву. Они же начаша глаголати, яко княгини Анна Глинская з своими детми и людми вълховала: вымала сердца человеческия да клала в воду, да тою водою ездячи по Москве да кропила, и оттого Москва выгорела. А сие глаголаху чернии людие того ради, что в те поры Глинские у государя в приближение и в жалование, а от людей их черным людям насильство и грабежи. Они же их (то есть бояре "чёрных людей". - И. С. ) от того (то есть от обвинений по адресу Глинских. - И. С. ) не унимаху. А князь Михайло Глинский тогда бяше и с материю на огосударском жалование на Ржеве; а князь Юрьи Глинской тогда приеха туто же, и как услыша про матерь и про себя такие неподобные речи, и пошел в церковь в Пречистую. Бояре же по своей к Глинским недружбе наустиша черни; они же взяша князя Юрия в церкви и убита его в церкви, извлекоша передними дверми на площадь и за город и положиша перед Торгом, иде же казнят" 23 . Вслед за этим "Царственная книга" приводит цитированный выше перечень лиц, бывших "в совете сем", то есть в заговоре против Глинских.

Итак, если верить "Царственной книге", события развивались следующим образом. В воскресенье 26 июня бояре собрали московских "чёрных людей" на площади в Кремле, перед Успенским собором, и, во исполнение решения царя и боярской думы от 23 июня, начали сыск по вопросу о виновниках "великого пожара". Когда "чёрные люди", озлобленные против Глинских за их "насильство и грабёж", стали обвинять в поджоге Москвы Анну Глинскую с детьми (в том числе и находившегося здесь же на площади Юрия Глинского), бояре не только не стали "унимать" "чёрных людей", но, напротив, "по своей к Глинским недружбе наустиша черни". Пытавшегося спастись от расправы Юрия Глинского, укрывшегося в Успенском соборе, толпа разыскала, убила там же в церкви, а труп вытащила и положила на площади "перед Торгом", на месте казни преступников.

Версии "Царственной книги", однако, противостоят рассказы о событиях 26 июня в "Кратком летописце" по списку Н. К. Никольского и в "Продолжении хронографа редакции 1512 года". К сожалению, текст "Летописца" Никольского дефектный. Приводим его целиком (в квадратных скобках - примечания издателей IV тома ПСРЛ): "На той же недели [далее на верхнем поле рукописи написана выноска в две строки, причем верхняя строка отрезана при переплете, а на нижней читается: в град ко двору к государеву] москвичи, болшие [это слово написано позднее, под строкой] и черные люди, изымаша князя Юрья Михайловича (правильно: Васильевича. - И. С. ) Глинского, дядю великого князя по матери, в церкве в Пречистей у митрополита в время обедни [далее было написано и затем зачёркнуто: перед великим князем], извлекше из церкви едва жива и скончаша злою смертию, извлекоша из града привязана ужем [слова: извлекше из церкви... ужем, приписаны писцом рукописи позже, на левом поле рукописи]; бе же князь великый в то время в Воробьеве [слова: в Воробьеве написаны позже над строкой, вместо зачёркнутых в строке: туто же в церкви]; потому што на них зговор пришол, буттось они велели зажигати Москву и сердечникы о них же [слова: и сердечникы о них же написаны позже над строкой], норовя приходу иноплеменных; бе же тогда пришол с многою силою царь Крымской и стоял в полях" 24 .

22 С. В. Бахрушин. Иван Грозный. Изд. 2-е. М. 1945, стр. 17.

23 ПСРЛ, т. XIII, стр. 456. Предлагаемое понимание текста расходится, с чтением С. Ф. Платонова, который слова "Они же их от того не унимаху" истолковывает в том смысле, что это Глинские не унимали своих людей от насильства в отношении "чёрных людей" (см. С. Ф. Платонов. Иван Грозный. Птгр. 1923, стр. 42).

24 ПСРЛ, т. IV, в. 3, стр. 620 - 621.

Итак, перед нами первоначальный текст с последующей редакторской правкой того самого лица, которое составляло (или переписывало) основной текст (о том, что вся рукопись "Летописца" Никольского писана "той же рукой", см. Предисловие, стр. III). Редакционная правка частью уточняла рассказ, частью дополняла. Наиболее существенным было исправление ошибки первоначальной редакции в вопросе о местонахождении Ивана IV. К первоначальному тексту надеется ряд дополнений: о подробностях убийства Юрия Глинского; о том, что Глинские обвинялись не только в измене (как было в первоначальной редакции), но и в "сердечниках", то есть в колдовских действиях с человеческими сердцами. К сожалению, самое важное дополнение первоначального текста сохранилось не полностью, и из двух строк вставки уцелела только нижняя строка: "...в град ко двору к государеву".

Однако даже и в таком дефектном виде этот текст представляет исключительный интерес и ценность. В самом деле, если мы не можем восстановить точный текст срезанной при переплёте строки, то общий смысл фразы совершенно ясен: московские "чёрные люди" не были кем-то созваны в граде у государева двора, а сами пришли "в град ко двору к государеву", очевидно, с требованием выдачи на расправу Глинских, на которых "зговор пришол, буттось они велели зажигати Москву". В соответствии с таким объяснением прихода московских "чёрных людей" в кремль меняется и место событий: им оказывается не площадь у Успенского собора, а площадь перед государевым двором, точнее, московские "чёрные люди" оказались на центральной, кремлёвской площади не потому, что здесь стоял Успенский собор, а потому, что на эту площадь выходил государев двор.

Такую интерпретацию текста "Летописца" Никольского полностью подтверждает рассказ "Продолжения хронографа редакции 1512 г.". Выше уже цитировалось начало этого рассказа. Приведём его целиком: "и после того пожару москвичи черные люди возволновалися, что будтося Москву зажигали Глиньских люди, и от тое коромолы князь Михайло Глиньской с жалования со Ржовы хоронился по монастырем, а москвичи черные люди собрався вечьем, убили боярина князя Юрья Васильевича Глиньского в Пречистой в соборной церкви на обедне на иже-херувимской песни. А царь и великий князь того лета жил с великою княгинею в Острове, а после пожару жил в Воробьеве" 25 .

Первый вывод, который можно извлечь из приведённого текста: рассказ "Продолжения хронографа редакции 1512 г." содержит, по сравнению с рассказом "Летописца" Никольского (а также и "Царственной книги"), данные о более раннем моменте восстания московских "чёрных людей", предшествовавшем приходу их в кремль, "к государеву двору". Речь идёт о вече, на которое собрались "возволновавшиеся" московские "чёрные люди" 26 . Вече, конечно, было созвано на территории вне кремля, то есть где-либо на посаде. Если теперь (с учётом топографии веча) связать рассказ "Продолжения хронографа редакции 1512 г." с рассказом "Летописца" Никольского, мы сможем выяснить, откуда и каким образом московские "чёрные люди" попали "в град ко двору к государеву". Очевидно, решение о походе московских "чёрных людей" в кремль и было принято на вече.

Исследуя обстоятельства дня 26 июня необходимо остановиться на вопросе о времени появления московских "чёрных людей" на кремлёвской площади. Это поможет установить, какой характер носило собрание москвичей в кремле. Особенно важны здесь свидетельства "Летописца" Никольского и "Продолжения хронографа редакции 1512 г.". "Царственная книга" умалчивает о том, в какое время дня произошло убийство Юрия Глинского. Напротив, оба названных выше летописца точно определяют время расправы московских "чёрных людей" с Глинским, указывая, что он был убит в Успенском соборе "в время обедни", "на обедне, на иже-херувимской песни" (см. выше). (А "Царственная книга!" лишь в обшей форме сообщает о том, что Юрий Глинский, стремясь укрыться от московских "чёрных людей", "пошел в церковь в Пречистую" и что москвичи "взяше князя Юрия в церкви и убиша его в церкви".) Факт, что Юрия Глинского убили во время обедни, является дополнительным аргументом против версии "Царственной книги", будто московские "чёрные люди" были созваны боярами на площади перед Успенским собором для сыска виновников "великого пожара". Невозможно допустить, чтобы для опроса боярами населения Москвы было выбрано как раз время богослужения в церквах, в том числе и в Успенском соборе. Невозможность этого становится ещё более очевидной, если обратить внимание на одну деталь в сообщении "Летописца" Никольского: Юрий Глинский был убит "в церкве в Пречистой у митрополита в время обедне".

Как понимать слова "у митрополита"? Указывают ли они место, где происходила обедня, - "митрополичий Успенский собор" - или означают, что в Успенском соборе обедню 26 июня служил сам митрополит Макарий? Мне представляется правильным, понимать слова "у митрополита" именно в последнем смысле. Во-первых, ни в "Лето-

25 "Исторический архив". Т. VII, стр. 232.

26 Этот капитальный факт был впервые установлен М. Н. Тихомировым, указавшим неизвестный издателям XXII тома Полного собрания русских летописей (с опубликованным текстом "Продолжения хронографа редакции 1512 г.") список "Продолжения хронографа редакции 1512 г.", дающий, в частности, правильное чтение текста о московском вече; в издании XXII тома ПСРЛ текст искажён: вместо "вечьем" - "вечером", слово "вечером" искажает смысл, так как Юрий Глинский был убит "на обедне", то есть утром (см. М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР, т. 1. М. 1940, стр. 134 и 162).

писце" Никольского, ни в близком ему списке Дубровского 4-й Новгородской летописи Успенский собор никогда не называется "митрополичьим", а просто - "соборная церковь", или "соборная церковь большая", или "великая соборная церковь" 27 . В пользу предлагаемого понимания слов "у митрополита" говорит самый контекст фразы. В первоначальной редакции она имела следующий вид: "в церкве в Пречистей у митрополита в време обедни, перед великим князем: бе же великий князь туто же в церкви". Иными словами, подчёркивается, что в церкви был не только митрополит, но и "великий князь", находившийся "туто же", где и митрополит. Эта первоначальная редакция, однако, как мы видели, была заменена новой, более точной по существу (так как Иван IV находился в Воробьёве, и в Успенском соборе его в это время не могло быть), но вместе с тем затруднившей понимание слов "у митрополита".

Если такое толкование текста признать правильным, оно дополняет картину событий дня 26 июня ещё одним важным фактом. Очевидно, торжественная церемония в Успенском соборе, совершаемая самим митрополитом, имела целью попытаться разрядить атмосферу в Москве, отвлечь московских "чёрных людей" от обсуждения политических вопросов. Иными словами, в обедне у митрополита можно видеть политический шаг, предпринятый для того, чтобы не допустить взрыва народного возмущения, - своеобразный противовес вечу московских "чёрных людей" 28 .

Однако приход московских "чёрных людей" на кремлёвскую площадь, "ко двору к государеву", свидетельствует о провале попытки отвлечь народ от политики. Восстание вспыхнуло. Властям необходимо было принимать новые срочные меры, чтобы направить стихийный гнев восставших народных масс по пути, наименее опасному для государства. Это-то и явилось целью, побудившей бояр выехать на площадь к восставшим "чёрным людям". То, что "Царственная книга" тенденциозно изображает как проведение "сыска" по повелению царя, принятому 23 июня на заседании боярской думы с участием митрополита Макария, в самом деле было умелым политическим ходом московских властей, дававшим им возможность воздействовать на народ. И боярам действительно удалось если не овладеть восставшими "чёрными людьми", то, во всяком случае, отвратить непосредственную угрозу "государеву двору", которую таил в себе приход москвичей в кремль. Изображение "Царственной книгой" убийства Юрия Глинского как результата натравливания ("наустиша") толпы боярами столь же тенденциозно, как и нарисованная "Царственной книгой" картина "сыска" на площади перед Успенским собором. В действительности Юрий Глинский был выдан боярами на расправу москвичам по требованию пришедших в кремль "чёрных людей".

Эта мера - выдача восставшим на расправу наиболее ненавистного им лица из числа представителей власти - неизменно применяется в Москве во всех городских восстаниях XVI-XVII вв. как политический манёвр: ценой принесения в жертву отдельных лиц сохранить в неприкосновенности устои крепостнического государства. В данном случае, выдавая Юрия Глинского на расправу "чёрным людям", бояре сразу достигали двойного эффекта: и отводили от крепостнического государства удар восставших городских низов и в то же время использовали восставшие массы в качестве орудия для устранения своих политических противников, какими являлись для Захарьиных и примыкавших к ним лиц Глинские.

Размах восстания, однако, был очень велик. Выдача Юрия Глинского оказалась недостаточна для того, чтобы погасить народный гнев. Поэтому убийство Юрия Глинского послужило сигналом к массовой расправе московских "чёрных людей" с "людьми Глинских" как непосредственными проводниками политики "насильства и грабежа", а также к разгрому княжеского двора и захвату имущества Глинских 29 . По свидетель-

27 См. ПСРЛ, т. IV, в. 3, стр. 539, 542, 619.

28 Возможность совершения Макарием богослужения в Успенском соборе не может быть опровергнута ссылкой на то, что во время пожара 21 июня Макарий, по рассказу "Царственной книги", когда его стали спускать с тайника в кремлёвской стене "на взруб к реке Москве" "разбися... и едва отдыхал", "и отвезоша его в его монастырь на Новое еле жива" (ПСРЛ, т. XIII, стр. 454). Судя по тому, что уже 23 июня, то есть на следующий день после падения, Макарий присутствовал на заседании боярской думы, ушибы его не были тяжёлыми, и за пять дней, к воскресенью 26 июля, Макарий мог оправиться настолько, чтобы принять участие в "обедне", особенно учитывая исключительную остроту политической обстановки. Следует отметить, однако, что обстоятельства убийства Юрия Глинского, описываемые Иваном Грозным в его послании Курбскому, как будто говорят против участия Макария в богослужении в Успенском соборе 26 июня. По словам Ивана Грозного, "народ... изымав его (Юрия Глинского. - И. С. ), в пределе великомученика Дмитрия Селунского, выволокши, в соборной и апостольской церкви пречистыя богородицы, против метрополичья места, бесчеловечно убища и кровию церковь наполнище" ("Послания Ивана Грозного", стр. 35. Разрядка моя. - И. С. ). Очевидно, упоминая о "митрополичьем месте", Иван Грозный не мог бы не сказать о Макарий, если бы митрополит находился в это время в Успенском соборе. Но если даже оставить открытым вопрос о личном участии Макария в "обедне" в Успенском соборе 26 июня, то общий характер и политическая цель церемонии от этого не меняются.

29 В качестве своеобразной компенсации за разорение от пожара, виновником которого являлись (во всяком случае, в представлении московских "чёрных людей")

ству "Царственной книги", единственного источника сведений по данному вопросу, "чёрные люди" "людей княже Юрьевых безчислено побита и живот княжей разграбиша". По неясным причинам, "много же и детей боярских незнакомых побита из Северы, называючи их Глинского людми" 30 .

Реальное содержание рассказа "Царственной книги" о расправах восставших москвичей с людьми Глинских (а также с детьми боярскими из Северских городов) говорит с очевидностью, что Москва в этот момент превратилась в арену вооружённой борьбы между "чёрными людьми", с одной стороны, и многочисленным населением дворов князей Глинских (к которым, повидимому, имели какое-то отношение и "дети боярские из Северы") - с другой. Из анализа рассказа "Царственной книги" о расправах москвичей с людьми Глинских также явствует, что Москва в эти дни фактически находилась во власти "чёрных людей" и правительство было бессильно подавить восстание. Этот момент, характеризующий положение в Москве после убийства Юрия Глинского, весьма важен. Без его учёта нельзя правильно понять такое событие, как поход московских "чёрных людей" в Воробьёво 29 июня.

Поход москвичей в Воробьёво заслуживает не менее пристального внимания, чем события воскресенья 26 июня. До опубликования "Летописца" Никольского источниками сведений о походе 29 июня являлись рассказ о нём в "Царственной книге" да упоминание в послании Ивана Грозного Курбскому. Оба источника, однако, касаются похода в Воробьёво очень кратко и изображают его весьма тенденциозно. Рассказ "Царственной книги" гласит: "А после того убийства на третий день приходиша многие люди чернь скопом ко государю в Воробьёво, глаголюще нелепая, что будто государь хоронит у себя княгиню Анну и князя Михаила, и он бы их выдал им. Царь же и великий князь повеле тех людей имати и казнити; они же мнози разбегошася по иным градом, видяше свою вину, яко безумием своим сие сотвориша" 31 . Иван Грозный изображает приход москвичей в Воробьёво как результат изменнических действий боярства: "Нам же тогда живущим во своем селе Воробьеве, и те изменники наустили были народ и нас убити за то, что будто мы князь Юрьеву матерь княжну Анну и брата его князя Михаила у собя хороним от них" 32 . Совершенно иной характер носит рассказ "Летописца" Никольского: "В том же времени бысть смятение людем московским: поидоша многые люди черные к Воробьеву и с щиты и з сулицы, яко же к боеви обычаи имяху, по кличю палачя; князь же великый, того не ведая, узрев множество людей, удивися и ужасеся, и обыскав, яко по повелению приидоша, и не учини им в том опалы и положи ту опалу на повелевших кликати" 33 .

В отличие от "Царственной книги", ограничивающейся указанием на приход "черни" "скопом", и от послания Ивана Грозного, сводящего всё к действиям бояр-изменников, "Летописец" Никольского сообщает данные, проливающие свет на действительный характер похода "чёрных людей" в Воробьёво. Самое важное из сообщения "Летописца" Никольского то, что "чёрные люди" пришли в Воробьёво в полном походном снаряжении, вооружённые щитами и копьями (сулицами), пришли "по повелению", причем были оповещены о "повелении" "по кличу палача". На этой последней детали рассказа "Летописца" Никольского следует остановиться особо. "Палая" в Русском государстве XVI-XVII вв. был не только исполнителем судебных приговоров, но и лицом, доводившим до всеобщего сведения распоряжения властей, то есть "биричем". Прямое указание на это имеется в платёжной памяти, которую дал в 1659 г. "володимирской биричь и палачь" Григорий Поликарпов в получении им "годовой своей подмоги у сошных людей" 34 . Функция "бирича", очевидно, была в XVII в. не нововведением, а традицией ещё с XVI века. Второе, что характеризует фигуру палача в XVI-XVII вв., - это связь должности палача с земскими органами. Как отмечает Чичерин, "нанимать дьячка, палача и бирюча" являлось "повинностью земских людей" 35 . Правда, ссылаясь на Уложение 1649 г., Чичерин исключает из этой характеристики Москву, указывая, что "палачи в Москве нанимались казною, но в городах они были выборные от сошных людей и получали подмогу" 36 . Уложение действительно особо выделяет "палачей на Москве", предписывая "в палачи на Москве прибирати из вольных людей, и быть им в палачах с поруками; а государево им жалованье давать из государевы казны, из разбойного приказу" 37 , в отличие от "городов", для которых Уложение сохраняет принцип: "палачей выбирать с посадов и с уездов с сох" 38 . Но мне представляется, что такого рода выделение Москвы вряд ли имело место в XVI в., особенно в его первой половине, когда и губные органы на местах и сам Разбойный приказ только ещё конституировались. Гораздо вероятнее поэтому полагать, что в XVI в. должность московского палача была, как и во всех городах, выборной и носила "земский", а не "приказный" характер. В пользу такого предположения говорит и то, что Уложение 1649 г. сохра-

Возвращаясь к рассказу "Летописца" Никольского, можно признать вероятным, что палач-"бирич", кликавший сбор вооружённого ополчения московских "чёрных людей", действовал от имени и "по велению" земских органов Москвы. Если теперь сопоставить рассказ "Летописца" Никольского о сборе московских "чёрных людей" "по кличу палача" с рассказом "Продолжения хронографа редакции 1512 г." о "вече" московских "чёрных людей", то нетрудно установить связь между этими двумя событиями. Призыв к оружию московских "чёрных людей" явился выражением воли московского посада - воли, может быть, вновь сформулированной на вече 40 .

Какова была цель похода московских "чёрных людей" в Воробьёво? Материал источников чрезвычайно скуден и исчерпывается свидетельством "Царственной книги" (подтверждающимся соответствующим заявлением Ивана Грозного в послании Курбскому), что москвичи пришли в Воробьёво потребовать от царя выдачи на расправу Анны и Михаила Глинских. Московские "чёрные люди" были убеждены, "будто государь хоронит у себя княгиню Анну и князя Михаила" 41 . Нет оснований подвергать сомнению это свидетельство. Оно расценивает поход в Воробьёво как своего рода повторение похода "к двору государеву" в воскресенье 26 июня. Не обнаружив Ивана IV в его кремлёвском дворе и не получив в свои руки Глинских, "чёрные люди" снова пошли туда, где в это время находился царь.

То, что "чёрные люди" двинулись в Воробьёво в полном боевом снаряжении, говорит об их решимости добиваться силой удовлетворения своих требований. Кроме того "чёрные люди" должны были предвидеть, что против них применят оружие.

О происшедшем в Воробьёве источники дают две версии. "Царственная книга" пишет, будто царь ответил на требования "чёрных людей" о выдаче Глинских приказом расправиться с москвичами 42 . Совершенно иная версия "Летописца" Никольского. Согласно ей, царь наложил свою опалу лишь "на повелевших кликати" 43 . Достовернее, безусловно, рассказ "Летописца" Никольского. В рассказе "Царственной книги" бросаются в глаза его тенденциозный характер, стремление автора, с одной стороны, представить в наиболее выгодном свете действия царя, показать его смелость и решительность, а с другой, - изобразить панику среди "чёрных людей" после того, как прошёл приступ "безумия" и они увидали "свою вину". При этом рассказ "Царственной книги" исходит из того, что в Воробьёво пришла толпа ("чернь скопом"), с которой, конечно, можно было бы более или менее легко справиться; что в распоряжении правительства имелись силы, способные одолеть "чернь". В действительности же в Воробьёво пришла не толпа, а вооружённое ополчение московских "чёрных людей", поэтому выполнить царский приказ (в версии "Царственной книги") - "имати и казнити" москвичей - было делом сложным даже и в том случае, если бы у царя в Воробьёве были сосредоточены крупные силы. Но именно последнее представляется весьма сомнительным: при наличии у Ивана IV войска он, конечно, бросил бы его на подавление мятежа в Москве, чтобы не допустить разгрома "чёрными людьми" дворов и людей Глинских. Этого, как известно, сделано не было.

Гораздо правдоподобнее описывает поход "чёрных людей" в Воробьёво "Летописец" Никольского, подчёркивающий момент неожиданности для царя прихода "чёрных людей" ("князь же великий того не ведая") и отмечающий страх и растерянность ("удивися и ужасеся") царя в связи, с приходом в Воробьёво "множества людей". Такая обстановка исключала для царя возможность отдать приказ, о котором говорит "Царственная книга". Напротив, действия царя, по рассказу "Летописца" Никольского, вполне вытекали из обстоятельств момента. "Летописец" говорит, что, когда "чёрные люди" пришли в Воробьёво, царь "обыскав, яко по повелению приидоша и не учини им в том опалы", следовательно, Иван IV (лично или через своих бояр) должен был пойти на какие-то переговоры с "чёрными людьми", выслушать их требования (подобно тому, как это было, например, в 1662 г., во время прихода москвичей в село Коломенское к царю Алексею). Как подчёркивает "Летописец" Никольского, царь "не поло-

39 Там же, глава 21, ст. 95. Следует в этой связи обратить внимание на редакцию ст. 97, гл. 21, определяющей порядок выбора палачей в городах. Установив, что "в городех тюрьмы строити и целовальников и подъячих, и тюремных сторожей и палачей выбирати...", ст. 97 в дальнейшем изложении говорит лишь о целовальниках и сторожах: "а быти тем целовальником и сторожем с подмогою же...; а выборы на целовальников и на тюремных сторожей у выборных людей имати..." Это указывает на однотипность должностей целовальников, сторожей и палачей, делая вероятным, что до введения (Уложением 1649 г.) в Москве наёмных палачей они были, как и целовальники и сторожа, выборными из состава посадского населения.

40 Вряд ли можно "веление", о котором говорит "Летописец" Никольского, истолковать как повеление "бояр". Ибо нельзя допустить, чтобы в условиях бушевавшей в Москве борьбы "чёрных людей", нашедшей своё выражение в событиях 26 июня и последующих дней, бояре могли призывать ко всеобщему вооружению городских низов.

41 ПСРЛ, т. XIII, стр. 456 - 457. Ср. "Послания Ивана Грозного", стр. 35.

42 См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 457.

43 См. ПСРЛ, т. IV, ч. 1, в. 3, стр. 621.

жи опалы" на пришедших москвичей, "а положи ту опалу на повелевших кликати".

Все эти данные, содержащиеся в рассказе "Летописца" Никольского, свидетельствуют о том, что Иван IV и его правительство, лишённые возможности подавить мятеж силой, вынуждены были применить тактику маневрирования, чтобы таким путём не допустить повторения в Воробьёве московских событий. Царь и бояре сумели легко доказать невозможность удовлетворения основного требования "чёрных людей" - выдачи Глинских, - так как ни Анны, ни Михаила Глинских в Воробьёве не было, что вместе с тем делало беспредметным приход москвичей в Воробьёве Единственное, чего, повидимому, удалось добиться "чёрным людям" в Воробьёве, - это обещания произвести "сыск" (как можно заключить из выражения "Летописца" Никольского: "обыскав"). Последнее, конечно, ни к чему не обязывало царя и ничего не давало восставшим.

Так можно представить себе то, что происходило в Воробьёве во время прихода туда "чёрных людей". Повидимому, нельзя принять и сообщение "Царственной книги", что преследуемые царскими войсками "чёрные люди" из Воробьёва "разбегошася по иным градом". Подчёркнутое "Летописцем" Никольского указание, что царь не положил опалы на "чёрных людей", заставляет думать, что "чёрные люди" беспрепятственно вернулись в Москву 44 .

Будучи стихийным взрывом борьбы социальных низов Русского государства против феодального произвола бояр-правителей, московское восстание 1547 г. не имело, по-видимому, никакой сколько-нибудь выраженной политической программы. Единственное требование восставших москвичей, о котором упоминают источники, - это требование расправы с Глинскими, олицетворявшими в глазах народных масс все отрицательные стороны "боярского правления".

Стихийный характер восстания 1547 г. объясняет и его результаты. Основным результатом июньского восстания московских "чёрных людей" явилось падение Глинских 45 , сметённых народным гневом. Однако политические выгоды из факта падения Глинских извлекли не сами массы, в положении которых не произошло никаких перемен, а политические противники Глинских, враждебная им группировка. Руководители этой группировки, опиравшейся на дворянство и посад, - Макарий, Захарьины, Адашев, Сильвестр - образуют фактическое правительство, политика которого находит своё выражение в реформах 50-х годов.

44 Иначе изображает дело С. В. Бахрушин: "Черных людей разогнали, а зачинщики были схвачены и казнены. Однако произвести широкое следствие власти, по-видимому, не решились" (С. В. Бахрушин. Научные труды. Т. 1. М. 1952., стр. 207). Нетрудно видеть, что С. В. Бахрушин сводит в одно две версии: "Царственной книги" и "Летописца" Никольского. Но версия "Царственной книги" искажает картину событий в Воробьёве, поэтому нельзя объединять данные "Царственной книги" с данными "Летописца" Никольского. Нужно попутно заметить, что указание "Летописца" Никольского, будто царь, отпустив беспрепятственно ("не положа опалы") из Воробьёва "чёрных людей", вместе с тем "положил ту опалу на повелевших кликати", отражает, повидимому, более поздний момент - уже после событий в Воробьёве.

45 Внешним выражением падения Глинских было лишение Михаила Глинского звания конюшего (ДРВ, ч. XX, стр. 34: "Отставлен боярин и конюший князь Михайло Васильевичь Глинский" (под 1547 годом). Повидимому, Михаил Глинский пытался бороться за удержание своих позиций в окружении Ивана IV. Во всяком случае, в разрядной росписи от июля 1547 г. о походе Ивана IV на Коломну на первом месте среди бояр "с Москвы", сопровождавших царя, значится М. В. Глинский ("Древнейшая разрядная книга". М. 1902, стр. 123). Однако все эти попытки остались тщетными, и в ноябре того же 1547 г. Михаил Глинский вынужден спасаться бегством (неудачным!) в Литву, объясняя свой "бег" (на сыске в Москве после поимки его воеводами. Ивана IV) "страхом князя Юрьева убийства Глинского" (ПСРЛ, т. XIII, стр. 457)..

Москва горела не раз. Знаменитые пожары оставляли без крова тысячи людей и уничтожали храмы, ценности, книги в 1365 году, когда сгорела деревянная крепостная стена вокруг Москвы, в 1400-м, когда город выгорел полностью из-за неосторожного обращения с порохом, в 1445-м огнем был уничтожен Кремль, а татары подожгли посады...

Но не было в Москве пожара страшнее, мистичнее и разрушительнее, чем в июне 1547 года. Многие историки склонны рассматривать его не просто бедствием, несчастным случаем, а апофеозом целой цепочки политических и личных событий времен Ивана Грозного.

В 1525 году великому князю Московскому Василию Ивановичу исполнилось 46 лет. Возраст немалый для мужчины, тем более в эпоху Средневековья, когда продолжительность человеческой жизни была гораздо короче, чем теперь. Тем не менее у великого князя все еще не было сына, наследника. Василий женился 4 сентября 1505 года, незадолго до смерти отца, великого князя Московского Ивана III, выбрав себе невесту по новому, неизвестному ранее в Москве обычаю.

Брак был благополучным, но бездетным, и с течением времени это все больше беспокоило супругов. Они стали совершать длительные поездки по самым прославленным русским обителям, прося их святых покровителей о «чадородии». Великая княгиня вышивала покровы на гробницы святых, ожидая от них помощи в своем несчастье, но ничто не помогало. Василий III был, по-видимому, привязан к жене, но, когда после двадцати лет совместной жизни брак так и не дал детей, он решил с ней расстаться.

Когда великую княгиню отвезли из Москвы в Покровский Суздальский монастырь и "в монастыре, несмотря на ее слезы и рыдания, митрополит сперва обрезал ей волосы, а затем подал монашеский куколь, она не только не дала возложить его на себя, а схватила его, бросила на землю и растоптала ногами". Лишь после того, как ближний дворянин Василия III Иван Юрьевич Шигона Поджогин ударил ее плетью, великая княгиня была вынуждена покориться и принять постриг под именем Софии. Все это происходило в самом конце 1525 года. Покровскому монастырю Василий III подарил два села в Суздальском уезде.

Теперь великий князь был свободен и мог вступить в новый брак. По уже установившемуся обычаю были устроены смотрины невест, и выбор государя пал на княжну Елену Васильевну Глинскую. 21 января 1526 года царь отпраздновал свадьбу.

Не всем понравились эти хлопоты великого князя об устройстве своей семейной жизни. Псковский летописец с осуждением писал о свадьбе Василия III: "И все то за наше согрешение, яко же написал Апостол: пустя жену свою, а оженится иною, прелюбы творит". Со временем в предосудительном поступке Василия III стали видеть предвестие тяжелых бедствий, постигших Русскую землю в годы правления родившегося от нового брака царя Ивана Грозного.

Семья Глинских сравнительно недавно, уже в XVI веке, появилась в рядах московской знати. Она принадлежала к татарскому, со временем обрусевшему роду, служившему великим князьям Литовским с конца XIV века. Но возвышение Глинских оказалось недолгим. После смерти Александра их стали отодвигать на задний план. Михаил Глинский в 1508 году поднял мятеж против нового короля Сигизмунда I и отъехал со своими братьями в Россию.

Новый брак на первых порах не принес того, чего ждал от него великий князь, а именно сына-наследника. Василий снова стал ездить по монастырям с молодой женой, прося о помощи чудотворцев. Судьба подарила ему сына лишь через четыре года после свадьбы, когда великому князю было уже за пятьдесят.

Долгожданный наследник родился 25 августа 1530 года, "в седмый час нощи". 30 октября 1532 года Елена Глинская родила еще одного сына - Юрия. Однако ребенок оказался глухонемым от рождения и умственно недоразвитым (как деликатно говорилось в официальной летописи, "несмыслен и прост"). Дальнейшая судьба московской великокняжеской династии всецело зависела от жизни маленького Ивана IV.

Уединенной жизни княжича в тереме в кругу мамок, нянек и боярынь великой княгини пришел конец 3 декабря 1533 года, когда скончался его отец. Великий князь болел долго и тяжело, ребенка к нему не допускали, лишь перед самой смертью Василий позвал Ивана к себе и благословил его крестом святого митрополита Петра.

После смерти великого князя маленький Иван стал главой государства. Конечно, трехлетний мальчик не мог заниматься государственными делами. Они всецело находились в руках его матери Елены Глинской, управлявшей государством вместе с советниками его отца. Но мальчику пришлось очень рано участвовать в приемах и церемониях. Он не понимал их значения, но занимал на них центральное место. Уже через несколько дней после смерти отца трехлетний мальчик принимал гонцов от крымского хана "и подавал им мед". В августе следующего 1536 года шестилетний мальчик принимал литовских послов.

Иван IV был не просто знатным сиротой, он был будущим правителем государства, от имени которого исходили все административные распоряжения. В этом случае вступали в действие совсем другие правила - правила политической игры. В организации управления средневекового государства монарху принадлежала важнейшая, ключевая роль. В частности, он выступал как верховный арбитр в конфликтах между разными группами знати. Когда по каким-либо обстоятельствам такой верховный арбитр отсутствовал, между группами знати начиналась резкая бескомпромиссная борьба за власть, и победившая группа силой присваивала себе опеку над малолетним наследником. Именно это и произошло после смерти Елены Глинской.

Среди захвативших власть бояр главную роль играли суздальские княжата, бояре Василий Васильевич и Иван Васильевич Шуйские. Молодой правитель оказался под опекой чужих людей, к которым у него не было никаких оснований испытывать добрые чувства.

Позже, в своем послании царь обвинял боярских правителей во многих бедах, постигших страну в его малолетство. Захватив власть, они подвергали людей "мучениям" и поборам, и под видом необходимости выплачивать жалованье детям боярским опустошили государственную казну. Из похищенного оттуда золота и серебра они ковали золотые и серебряные сосуды "и имена на них родителей своих возложиша, будто их родительское стяжание".

Летом 1541 года Москва с тревогой ожидала нападения крымского хана Сагиб-Гирея. С татарской ордой в поход на русскую столицу шли "турского царя люди с пушками и с пищальми". А в следующем 1542 году русская столица стала ареной настоящего военного переворота. Князь Иван Васильевич Шуйский, отстраненный противниками от руководства страной и посланный во Владимир "береженья для от казанских людей", сумел привлечь на свою сторону собранное здесь войско ("многих детей боярских к целованию привел, что им быти в их совете"), "пришел ратью к Москве" и при содействии своих сторонников в столице захватил город и силою устранил своих противников.

Вскоре, однако, произошли события, которые потрясли молодого монарха и заставили его резко изменить всю свою жизнь.

Такими событиями стали московский пожар и последовавшее за ним восстание в Москве в июне 1547 года.

В том, что произошло в это время, в известной мере оказался повинен сам царь. Он полностью доверил ведение государственных дел своим родственникам, которые оказались неспособными прекратить бедствия, терзавшие страну. За свое сравнительно краткое правление Глинские получили известность лишь расправами с людьми, вызвавшими их неудовольствие: особенно жестокой была казнь "повелением князя Михаила Глинского и матери его, княгини Анны", князя Ивана Федоровича Овчины-Оболенского, "которого посадили на кол на лугу за Москвою рекою". Постепенно любимцы царя, которых считали ответственными за положение в стране, возбудили к себе всеобщую ненависть, и нужен был лишь толчок, чтобы эта ненависть вырвалась наружу. Таким толчком стали пожары, буквально уничтожившие Москву весной-летом 1547 года.

Уже 12 апреля большой пожар охватил московский торг - "погореша лавки во всех рядех города Москвы со многими товары" и значительная часть посада на территории Китай-города; в одной из башен Кремля загорелся порох, и она взорвалась. 20 апреля за Яузой "погореша Гончары и Кожевники". Город еще не успел оправиться от последствий, когда 21 июня на Арбате начался новый пожар, охвативший большую часть Москвы: горел и Кремль, и Китай-город, и Большой посад. Как записал псковский летописец, "погоре вся Москва, город и посады все, церкви и торг". По сведениям так называемого "Летописца Никольского", в страшном пожаре погибло 25 000 дворов и 250 церквей. Он пошел от Воздвижения на Арбате и сжег все Занеглименье. Поднялась буря и погнала отсюда огонь на Кремль: там загорелся верх Успенского собора, крыша царских палат, двор царской казны, Благовещенский собор с его драгоценными иконами греческого и русского письма (Андрея Рублева), митрополичий двор и царская конюшня. Погорели монастыри - Чудов и Вознесенский, и погибли все боярские дома в Кремле. Одна пороховая башня с частью стены взлетела на воздух. Пожар перешел в Китай-город и истребил оставшееся от первого пожара. На Большом посаде сгорели: Тверская, Дмитровка до Николо-Грачевского монастыря, Рождественка, Мясницкая до Флора и Лавра, Покровка до несуществующей теперь церкви Св. Василия, со многими храмами, причем погибла масса древних книг, икон и драгоценной церковной утвари. Около двух тысяч человек сгорело живьем, митрополит Макарий едва не задохнулся от дыма в Успенском соборе, откуда он своими руками вынес образ Богоматери, написанный святителем Петром. Владыка в сопровождении протопопа Гурия, несшего Кормчую книгу, взошел на Тайницкую башню, охваченную густым дымом. Макария стали спускать с башни на канате на Москворецкую набережную, но тот оборвался, и владыка так ушибся, что едва пришел в себя и был отвезен в Новоспасский монастырь. Царь с семьей и боярами уехали за город, в село Воробьево.

Несколько тысяч человек сгорело в огне - цифра для средневекового города огромная.

Популярной среди народа была мистическая версия о том, что бабка Ивана Грозного, княгиня Анна будто бы вызывала пожар своим "чародейством". Будто бы разрывала могилы и из покойников сердца вынимала, высушив их, толкла, порошок сыпала в воду, а той водой, разъезжая по Москве, улицы кропила, от того -де Москва и сгорела: "з своими детми и с людми волховала: вымала сердца человеческие да клала в воду да тою водою ездячи по Москве да кропила", "княгиня Анна сорокою летала да зажигала". Современные исследователи полагают, что бояре действительно подстрекали народ, но их действия имели успех только потому, что Глинские до этого успели стать предметом общей ненависти.

Долго накапливавшееся возмущение Глинскими вырвалось наружу. Москвичи, черные люди, "собравшись вечьем", то есть созвав собрание всех московских горожан - «вече», 26 июня ворвались в Кремль. Дядя царя, князь Юрий Васильевич Глинский был схвачен во время службы в Успенском соборе и убит. Труп его вытащили из Кремля и бросили перед Торгом, "иде же казнят" (так обращались с трупами казненных за измены по приговору "мира"). Другой царский дядя, князь Михаил, вместе со своей матерью бежал из Москвы и "хоронился по монастырем". Несколько дней Москва находилась во власти восставших, которые "людей княже Юрьевых бесчисленно побиша и живот княжей розграбиша".

Царь после пожара в Кремле, уничтожившего все дворцовые постройки, жил в одной из своих подгородных резиденций - селе Воробьеве, так что все происходившее в Москве его непосредственно не коснулось. Однако 29 июня "поидоша многые люди черные к Воробьеву и с щитом и с сулицы, яко же к боеви обычаи имяху (то есть снарядившись как на войну)", и потребовали от царя выдать им Михаила Глинского и княгиню Анну, которые, по их убеждению, прячутся у царя. Эта встреча с вооруженным народом произвела очень сильное впечатление на царя. В речи на Стоглавом соборе в 1551 году, вспоминая о событиях 1547 года, царь говорил: "И от сего убо вниде страх в душу мою и трепет в кости моа".

Позднее, в Первом послании Курбскому, царь утверждал, что «бояре научили были народ и нас убити» за то, что он, царь, скрывает у себя Глинских, и распространяли слухи, что царю якобы известно о злодейских планах Глинских ("бутто мы тот их совет ведали"). В официальном рассказе летописи говорится, что царь «повеле тех людей имати и казнити», но гораздо больше доверия вызывает свидетельство неофициального "Летописца Никольского", согласно которому великий князь, когда вооруженные москвичи пришли к селу Воробьеву, "удивися и ужасеся", но «не учини им в том опалы». По-видимому, имели место унизительные для молодого монарха переговоры: москвичей убедили в том, что Глинских в царской резиденции нет, и они разошлись по домам.

Внешний мир с его проблемами так властно вторгся в жизнь Ивана, что игнорировать его стало уже невозможно. Надо было начать жить по-новому - но как?

Молодой монарх был в растерянности. Бедствия такого рода, что постигли Москву в 1547 году, воспринимались людьми Средневековья как проявление Божьего гнева. Пожар остался не просто бедствием, а ключевым политическим событием 16 века. Было много политических причин, приведших к его началу и еще больше политических и экономических последствий.

Громадный пожар 1547 года имел чрезвычайную важность не только потому, что потребовал от Иоанна IV большой строительной деятельности по восстановлению Москвы, но и потому, что произвел благодетельный переворот в душе царя, сблизил его с протопопом Сильвестром, автором знаменитого "Домостроя", Алексеем Адашевым и другими благомыслящими людьми, во главе которых стоял митрополит Макарий, и побудил Иоанна к личной работе по управлению государством. С этой катастрофы начинается блестящий тринадцатилетний период царствования Иоанна, прославленный завоеванием огромного Поволжского пространства от Казани до Астрахани, счастливой войной с Ливонией, изданием Судебника и целым рядом правительственных преобразований. Москва в это время видела впервые земский собор, слушала речь государя к народу с Лобного места, была свидетельницей чрезвычайно важного церковного собора, так называемого Стоглавого.

Но все это, равно как и страшный новый перелом в характере Иоанна, завоевание Сибири и прочие политические события, более относится к общегосударственной истории, чем к истории Москвы как города.

Материал подготовлен интернет-редакцией www.rian.ru на основе информации Агентства РИА Новости и других источников

Павел ПЛЕШАНОВ (1829-1882).
Царь Иоанн Грозный и иерей Сильвестр
во время большого московского пожара 24 июня 1547 года. 1856.
Репродукция с сайта http://lj.rossia.org/users/john_petrov/

Марксистский взгляд:

Московское восстание 1547 года, антифеодальное восстание горожан в Русском гос-ве. Было вызвано резким обострением классовых противоречий в стране в 30-40-х гг. 16 в. в связи с усилением феод, налогового гнёта, усугубившегося насилиями и притеснениями со стороны гос. администрации в годы боярского правления (особенно в правление князей Глинских). Движущей силой М. в. были средние и низшие слои горожан столицы, к к-рым присоединились находившиеся в Москве иногородцы и крестьяне окрестных сёл. Недовольство и брожение нарастали с апреля - мая, когда в городе произошло неск. крупных пожаров. Непосредственным поводом к выступлению стал огромный пожар 21 июня, когда сгорел Кремль Московский, большая часть посада и погибло ок. 2,5 тыс. жит. Волнения, начавшиеся сразу после пожара, привели к ослаблению гос. власти: Иван IV укрылся в с. Воробьёве, обострилось соперничество дворцовых группировок. Кульминацией восстания были события 26-29 июня. 26 июня по решению веча восставших москвичей был убит кн. Ю. В. Глинский (один из руководителей пр-ва), разгромлены дворы Глинских (повстанцы считали их виновниками пожара) и др. феодалов. 29 июня вооруж. москвичи организованно направились в Воробьёво, где потребовали от царя выдачи остальных Глинских и выполнения др. условий. Однако в ходе переговоров с помощью обещаний царю и его окружению удалось уговорить повстанцев вернуться в Москву. Новое пр-во (в результате М. в. 1547 пр-во Глинских пало) перешло к репрессиям: некоторые участники восстания были казнены, многие бежали из столицы. М. в. 1547 вызвало ряд выступлений горожан и крестьян в др. городах и областях страны, под воздействием к-рых новое пр-во провело некоторые реформы в 50-х гг. 16 в.

Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8-ми томах, том 5.

Литература:

Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. Исследование социально-полит, истории времени Ивана Грозного. М., 1973;

Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960;

Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30-50 годов XVI века. М.-Л., 1958.